Ночной цирк [Litres] - Эрин Моргенштерн

– Спасибо, что показал мне ее, – говорит она.

– Полагаю, твой отец вряд ли бы это одобрил? – спрашивает Марко.

– Мне больше нет дела до его одобрения.

Селия обходит стол и останавливается перед камином, глядя, как миниатюрные страницы перелистываются в такт тиканью часов на каминной полке.

Возле часов лежит игральная карта. Двойка червей. По ней не скажешь, что когда-то ее пронзил турецкий клинок или что она была запятнана кровью, но Селия знает, что это та самая карта.

– Я тоже мог бы поговорить с Александром, – предлагает Марко. – Возможно, того, что он уже видел, хватит, чтобы вынести вердикт. Или же это приведет к тому, что он вообще выведет меня из игры. Я уверен, что разочаровал его; он может объявить тебя победителем…

– Перестань, – не оборачиваясь, просит Селия. – Прошу тебя, замолчи. Я не хочу говорить об этом проклятом состязании.

Марко пытается возразить, но слова застревают в горле. Он хочет снова заговорить и понимает, что не может издать ни звука.

Он со вздохом разводит руками.

– Я устала от попыток удержать вместе то, что удержать невозможно, – говорит Селия, когда он подходит к ней. – От попыток контролировать то, что мне неподвластно. Устала отказываться от своих желаний из страха разрушить то, что не смогу восстановить. Оно все равно рушится, что бы мы ни делали.

Она приникает к его груди, и он заключает ее в объятия, нежно поглаживая шею перепачканными в чернилах пальцами. На какое-то время оба замирают в тишине, нарушаемой лишь потрескиванием огня в камине и тиканьем часов.

Когда она поднимает голову, он, пристально глядя ей в глаза, сбрасывает с нее плащ и вновь притягивает к себе за обнаженные плечи.

Жар, неизменно вспыхивающий, когда Марко прикасается к ее коже, охватывает Селию, и она больше не может сопротивляться ему, да и не хочет.

– Марко, – шепчет она, теребя пальцами пуговицы его жилета. – Марко, я…

Он приникает к ее губам жадным поцелуем, не давая договорить.

Пока она расправляется с пуговицами, он вслепую шарит руками по ее платью в поисках завязок, не в силах оторваться от ее губ.

Роскошный наряд падает к ее ногам грудой смятого шелка.

Путаясь в шнуровке корсета, Марко увлекает Селию на пол вслед за собой.

Они срывают друг с друга слои одежды до тех пор, пока между ними не остается преград.

Лишенный возможности говорить, Марко пишет слова извинений и любви языком по ее телу, молчаливо выражая все, что не в силах произнести вслух.

Он находит и другие способы поделиться своими чувствами, и там, где прошлись его пальцы, остается размытый чернильный след. Он смакует каждый стон, который ему удается извлечь из нее.

Вся комната дрожит, когда они сливаются воедино.

И хотя вокруг полно хрупких вещиц, ни одна не разбивается.

Часы над их головами продолжают без конца перелистывать страницы, столь миниатюрные, что записанные на них истории вряд ли кому-то доведется прочесть.

Марко не помнит, как уснул. Еще мгновение назад он обнимал Селию, ее голова покоилась у него на груди, и она слушала стук его сердца, и вот ее уже нет.

В потухшем камине остывают угли. В окнах брезжит рассвет.

На каминной полке поверх двойки червей лежит серебряное кольцо с гравировкой на латыни. Улыбнувшись, Марко надевает кольцо Селии себе на мизинец, и оно оказывается рядом со шрамом на его безымянном пальце.

Он не сразу обнаруживает, что со стола пропала книга в кожаном переплете.

Часть четвертая

Мятеж

Я убежден, что еще остались шатры, которые я не успел посетить, хоть и бывал в цирке бессчетное множество раз. И хотя я видел море чудес и прошел везде, где только смог, здесь всегда остаются неизведанные уголки и неоткрытые двери.

Фридрих Тиссен, 1896 г.

Технические тонкости

Лондон, 1 ноября 1901 г.

Прислушиваясь к биению сердца Марко в тишине, которую нарушает лишь тиканье часов, Селия отчаянно хочет замедлить время. Задержать это мгновение, чтобы остаться навеки в его объятиях, ощущая нежное прикосновение пальцев к ее коже. Никуда не уходить.

Однако ей удается замедлить лишь биение его сердца, заставив провалиться в глубокий сон.

Она могла бы его разбудить, но небо уже начинает светлеть, а ее страшит даже мысль о прощании.

Поэтому она лишь целует его напоследок и тихонько одевается. Она снимает с пальца кольцо и оставляет на каминной полке, положив между двух сердец, изображенных на игральной карте.

Набросив на плечи плащ, она замирает в нерешительности, глядя на заваленный книгами стол.

Вероятно, если она разберется в его записях, она сможет тоже использовать его методы, чтобы сделать цирк более независимым. Чтобы хоть немного облегчить бремя, которое она несет. Чтобы они могли позволить себе быть вместе дольше, чем несколько украденных часов, не боясь нарушить правила игры.

Коль скоро им не удается уговорить ни одного из учителей определить победителя, это лучшее, что она может для него сделать.

Она берет со стола книгу с именами на страницах. Наверное, стоит начать с этого, раз уж ей известна цель ворожбы.

Уходя, Селия уносит книгу с собой.

Она выскальзывает в темный коридор и как можно тише закрывает за собой дверь квартиры. Издав несколько приглушенных щелчков, дверь запирается на замки и задвижки у нее за спиной.

Призрак, притаившийся в тени на площадке, она замечает только после того, как слышит его голос.

– Ты маленькая лживая шлюха, – говорит отец.

Селия закрывает глаза, пытаясь сосредоточиться, но ей всегда было трудно избавиться от него, если он уже успел прицепиться. Не удается и на этот раз.

– Странно, что ты ждал меня здесь, чтобы сказать об этом, папа, – устало говорит она.

– Вокруг этого места выстроен такой защитный бастион, что уму непостижимо, – шипит Гектор, указывая на дверь. – Ничто не может проникнуть внутрь, если мальчишка этого не захочет.

– Вот и хорошо, – вздыхает Селия. – Держись от него подальше. И от меня тоже.

– Что ты собираешься с этим делать? – спрашивает он, тыча пальцем в книгу, зажатую у нее под мышкой.

– Это тебя не касается, – отрезает она.

– Ты не можешь вмешиваться в то, что делает он, – напоминает Гектор.

– Знаю, знаю. Принцип невмешательства – одно из немногих правил, которое я уяснила. Я и не собираюсь ни во что вмешиваться, просто хочу разобраться в его методике, чтобы мне не пришлось тратить столько сил на цирк.